Именно сырьевые отрасли экономики СФО формируют основную долю прибыли сибирских предприятий. Такая ситуация, скорее всего, будет сохраняться еще довольно долго, хотим мы этого или нет. Вкладывать деньги в высокотехнологичные отрасли сегодня просто невыгодно. Но делая ставку только на развитие сырьевого сектора экономики, можно снова попасть в чрезмерную зависимость от мировой конъюнктуры, что показывает обусловленность дефолта 1998 года падением цен на нефть. Впрочем, известно, что именно после этой финансовой катастрофы начался подъем отечественной промышленности. Дефолт (хоть и в небольшой степени) защитил ее от импортного вала, под которым она была погребена. Колебания цен на нефть определяют объемы инвестиций не только в топливно-энергетический комплекс (ТЭК), но и в другие отрасли. Этот вывод - целиком на ответственности автора, тем более что и расчеты темпов прироста инвестиций сделаны им же. Но я хотел бы отметить, что после подъема инвестиций вне ТЭК в 2000 году 5-6-процентный темп восстановился. Это разовое положительное воздействие вполне могло быть связано с выполнением заказов тех же нефтяников и газовиков.

Автор поднимает еще одну важную проблему, разделяя Сибирь и Сибирский федеральный округ (или, в его терминологии, Сибирь официальную). Тюменская область с автономными округами относится к Уральскому федеральному округу, хотя всегда традиционно считалась сибирской территорией. Инвестиции в основной капитал Сибири неуклонно уменьшаются, если измерять их в доле от общероссийских. Это означает, что выбор инвесторов сделан в пользу энергоресурсов, в больших объемах имеющихся в Тюмени, а не в пользу металлов и леса в СФО. В статье говорится об этом тезисно, а хорошо бы определиться конструктивно, что же в действительности нужно России от Сибири: только нефть и газ или еще и другие ресурсы, прежде всего лес и металлы.

Полезно будет разобраться, почему российская экономика стала опираться именно на энергоресурсы, а не на доходы от продажи леса и цветных металлов. Почему Тюменская область оказалась более привлекательной, чем Сибирь? Могу предложить одну из версий.


Мировой рынок цветных металлов и леса хуже регулируется на глобальном уровне. На мировом нефтегазовом рынке, например, есть ОПЕК (организация стран-экспортеров нефти). На мировом рынке цветных металлов сохранился экономический и финансовый регулятор - Лондонская биржа металлов. Если бы не глобализация, ее бы, пожалуй, хватало. Но центр регулирования цен на металлы постепенно смещается из Англии в Малайзию, определенную роль приобретает Китай.

Как только Россия выходит на мировой рынок со своим никелем, платиной или алюминием, рынок начинает лихорадить. Почему? Потому, что он слаб в организационном отношении. По этой причине нет инвестиций в полиметаллические месторождения. Хотя порой приходу инвесторов мешают и другие факторы. Например, три года федеральные власти пытались принять решение о форме продажи лицензии на разработку Удоканского месторождения нефти. Министерство экономического развития и торговли и Министерство природных ресурсов никак не могли договориться, проводить открытый аукцион или конкурс.

Действительно, богатство России не просто прирастало Сибирью, оно вполне ощутимо приросло ею на рубеже веков, когда Россия начала интенсивно продавать сибирскую нефть и газ после дефолта 1998 года. Автор утверждает, что в 1990-е годы сибирские кладовые спасли российскую экономику точно так же, как сибирские дивизии зимой 1941 года спасли Москву от гитлеровцев. В чем-то он прав. Но аналогия эта неполная.

Нефть и газ Сибири позволили сохраниться той неэффективной структуре государственного управления, которая сложилась в России к 1998 году, позволили продлить ее существование и в XXI веке. Также можно сказать, что нефть и газ Саудовской Аравии спасли ваххабизм в этой стране как государственную религию. Без аравийской нефти и газа ваххабитам во всем мире пришлось бы туго.