26.02.2021    Старая добрая медь

Многие наблюдатели были настроены весьма пессимистично. В апреле 2020 года глава отдела исследований сырьевого рынка Goldman Sachs Джефф Керри отметил, что он не очень верит в ралли меди и металл может снова протестировать минимумы вблизи $4000 за т. В мае 2020 года аналитики брокерской компании Sucden ожидали возвращения спроса на медь к допандемическим показателям лишь через несколько лет. Стоимость меди по итогам года прогнозировалась ими в диапазоне $4800–5500 за т. В интервью S&P Global Platts глава LME Мэтью Чемберлен заявил, что медь была «подкошена» сокращениями ее производства, а также падением спроса.

Однако уже к июлю стало понятно, что прогнозисты крепко ошиблись. Быстро наращивающая мощности и вернувшаяся в привычный режим китайская промышленность столкнулась с дефицитом сырья. Ограничения из-за COVID-19 затрагивали все больше стран в мире, и серьезный удар пришелся на главных поставщиков меди – Перу, Чили, ЮАР и страны «медного пояса» Африки. В Перу производство меди упало на 42% в мае. Antofagasta заявила о частичном переводе в режим техобслуживания чилийского проекта Los Pelambres. Чилийская государственная горнодобывающая компания Codelco в июне на два месяца закрыла свой крупнейший плавильно-рафинировочный комплекс Chuquicamata.

По данным китайской таможни, в мае страна получила 1,69 млн т медной руды и концентрата, что на 338 тыс. т меньше, чем в апреле, и на 152 тыс. т меньше объемов мая 2019 года. Поставки из Перу сократились на 36% за месяц и на 53% за год, до 300 тыс. т руды и концентрата. Объемы собственной добычи в Китае довольно невелики – около 1,7 млн т меди в год. Поэтому в случае нехватки сырья компенсировать ее приходится наращиванием закупки меди и медного лома за границей.

Но с ломом также возникла проблема. Китайские власти уже давно начали борьбу с переработкой «мусора» со всего мира на территории КНР и ввели очередные ограничения. Заявленная в начале 2020 года квота на импорт медного лома была сокращена вдвое относительно 2019 года, примерно до 300 тыс. т, для стимулирования переработки сырья за пределами КНР. В перспективе к ввозу планировалось разрешить только высококачественное сырье, тогда как «мусорный» лом должен был остаться за границей.

Новые правила предполагалось внедрить с 1 июля 2020 года, но позднее сроки были сдвинуты на 1 сентября и выделены дополнительные объемы квот. Тем не менее ввоз лома в Китай стремительно сокращался: майский импорт медного лома упал на 60% в годовом сравнении, до 69,5 тыс. т. Перевозки лома столкнулись также с опасениями транспортных компаний принимать лом к перевозке – по «свежепринятому» китайскому закону ответственность за возврат и утилизацию нежелательных твердых отходов возлагалась на перевозчиков и импортеров.

Поставки медного лома в Китай из Европы и США в июне упали на 15–20% по сравнению с тем же периодом предыдущего года, а общий июльский импорт по этой категории оказался на 41% ниже по сравнению с июлем 2019 года. Имел место и еще один фактор: из-за остановки западных предприятий сократились объемы механической обработки меди и, соответственно, поступления лома на рынок. «Перетекание» части спроса на конечную продукцию к китайским производителям также заставило их искать дополнительное сырье.

Недостающие объемы пришлось компенсировать ввозом чистой или качественной вторичной меди. В июне импорт необработанной меди в КНР вырос на 50% по сравнению с маем и вдвое – относительно июня 2019 года, до 656,5 тыс. т. За первую половину года в Китай поступило 2,84 млн т меди, на четверть больше, чем в аналогичном периоде 2019 года. В июле импорт всех форм меди продолжал расти, увеличившись еще на 16%, до 1,31 млн т. А вместе с ним росли и цены.

В августе СMRA (подразделение Китайской ассоциации производителей цветных металлов) предоставило 20 рабочих дней поставщикам и покупателям лома для подачи заявок на сертификацию, которая позволила бы им импортировать качественный лом. Позднее срок был продлен до конца года, а реальное введение новой классификации отходов состоялось только в ноябре.

Административная чехарда вкупе с коронавирусом создала довольно напряженную ситуацию на этом рынке. Перебои с поставками медного концентрата из-за ограничения добычи привели к сокращению его импорта в КНР на 1% по итогам 2020 года, до 21,77 млн т. Ввоз медного лома за год сократился на 36,9%, до 940 тыс. т. Единственным доступным для промышленности способом компенсировать нехватку металла оказался ввоз меди в фактически готовом виде: поставки нерафинированной меди в Китай за 2020 год выросли на 35,5%, до 1,03 млн т, рафинированной – на 31,5%, до 4,67 млн т.

Ажиотажный спрос на медь со стороны китайских потребителей к концу года загнал ее цены на уровень $8 тыс. за т, чего не было почти 8 лет. К середине февраля 2021 года котировки LME на медь с поставкой сразу подобрались к $8,3 тыс. за т. Что более важно – цены по контрактам с поставкой через три месяца практически с ними совпадали, т.е. снижения не ожидалось. По состоянию на 25 февраля 2021 года даже медь с поставкой в декабре 2022 года уже оценивалась дороже $9,2 тыс. за т, а спотовые контракты преодолели $9,6 тыс. за т.

Китайские трейдеры тоже показывали агрессивный настрой: последние торги медью с поставкой в феврале 2021 года на ShFE прошли по $7635 за т (без НДС). К 25 февраля ближайшая поставка меди была возможна уже только по $9 тыс. за т (без НДС), а стоимость контрактов с исполнением в более отдаленном будущем росла пропорционально срокам отгрузки.

По оценке ICSG, мировой дефицит меди за 10 месяцев 2020 года достиг 482 тыс. т против 354 тыс. т годом ранее. При этом налицо как долгосрочный тренд сокращения добычи, так и роста потребления (рис. 2).

Потребление рафинированной меди в мире за пределами Китая снизилось примерно на 10%, в первую очередь – за счет наиболее промышленно развитых регионов: в Японии спад составил 17%, в Европе и Азии за пределами Китая – по 12%, в США – 5%. Но благодаря росту нетто-импорта в КНР на 50% видимое потребление в этой стране выросло на 14%.

Оценки глобального дефицита от аналитиков WBMS гораздо выше и, возможно, ближе к реальности: по их мнению, в январе–ноябре 2020 года спрос опередил предложение на 1,203 млн т по сравнению с 383 тыс. т по итогам всего 2019 года. При этом видимый спрос в Китае вырос за год на 16,6%, тогда как в остальном мире он сократился на 7%. Но в итоге доля КНР выросла до 59% от общемирового спроса.

И судя по всему, нехватка поставок меди пока сохраняется. С марта по декабрь 2020 года запасы меди на складах LME сократились с 230 тыс. до 120 тыс. т, а в январе текущего – упали до 75 тыс. т. На бирже в Шанхае данный процесс еще более выражен, запасы меди сокращаются фактически непрерывно – с 345 тыс. т в марте 2020 года до 68,6 тыс. т на первой неделе февраля текущего года. Правда, часть спроса создают закупки Бюро госрезервов КНР, достигшие, по оценке аналитиков Jefferies Group, 500 тыс. т в 2020 году.

Тем не менее ждать снижения цен в ближайшее время не приходится. Скорее, жизнь подтвердила статус меди как наиболее востребованного в промышленности металла: она нужна всем и в любой отрасли.

На примере «красного металла» очевиден факт перехода Китая из «развивающихся» стран в «развитые». Его доля в мировом потреблении меди уже несколько лет стабильно выше доли в производстве – страна предпочитает специализироваться на «высоком переделе», оставляя «грязную работу» менее прогрессивным соседям. В том числе и нам – России.

Российский рынок

Как известно, крупных производителей меди в России три: «Норникель», Уральская горно-металлургическая компания (УГМК) и Русская медная компания (РМК). Росстат упорно публикует официальную статистику производства цветных металлов исключительно в процентах относительно прошлого года, доводя ситуацию до абсурда: в Государственном докладе Минприроды о состоянии минерально-сырьевой базы Российской Федерации строка «Производство рафинированного металла» оснащена сносками «Экспертная оценка» и «По открытым данным компаний». Даже интересно, для кого Росстат бережет свою информацию, если с соседними министерствами он ей не делится? И второе – насколько она проверяема, т.е. достоверна?

Поэтому начнем с цифр, которые вызывают наименьшее количество вопросов, – данных ФТС РФ по внешней торговле медью, ее сырьем и полуфабрикатами.

Традиционно наши производители меди часть сырья для ее производства импортируют в силу недостаточности отечественной рудной базы. Зато с ней все в порядке совсем рядом, в Казахстане – поэтому наш сосед логично является главным поставщиком медной руды для уральских заводов.

Обращает на себя внимание непрерывное сокращение объемов этого импорта с 2017 года, причем преимущественно – за счет РМК. Так, по нашим оценкам, если в 2017 году в адрес заводов РМК поступило 350 тыс. т руд и концентратов, то в 2018 году – уже менее 200 тыс. т, а в 2019-м – всего лишь около 2 тыс. т. Выпадающие объемы компания компенсирует наращиванием собственной добычи: в 2017 году была введена в строй вторая очередь Михеевского ГОКа, мощность которого достигла 27 млн т руды в год, объем поставок концентрата должен был вырасти с 322 тыс. до 420 тыс. т.

В 2020 году общий объем импорта медной руды в РФ снизился на 37%. При этом единственным покупателем этого зарубежного сырья в 2020 году стала УГМК, а порядка 97% импортных поставок концентрата шли из Казахстана.

География поставок в прошедшем году резко сократилась. Полностью прекратился ввоз медной руды из Перу и Малайзии (48,6 тыс. и 54 тыс. т соответственно в 2019 году). Доля Чили в объеме импорта сократилась с 9 до 3%, а в абсолютном выражении упала вчетверо, до 10,8 тыс. т.

При этом РМК продолжала заниматься расширением собственной добычи сырья, и в середине 2020 года начались пусконаладочные работы на Томинском ГОКе мощностью 28 млн т по руде и 500 тыс. т по концентрату. При этом компания впервые превратилась и в экспортера меднорудного сырья: по итогам 2020 года 11 тыс. т руд и концентратов было отправлено в Китай.

Выход на проектную мощность Томинского ГОКа намечен на 2021 год, а главным проектом компании теперь становится освоение Малмыжского золотомедного месторождения в Хабаровском крае. В планах на 2023–2024 годы – строительство там ГОКа мощностью 90 млн т руды в год. Общий объем ожидаемых инвестиций превышает 240 млрд руб., причем за три года с момента начала работ на месторождении в проект уже вложено 37 млрд руб. В придачу планируется строительство рудника на Тарутинском месторождении в Челябинской области, освоение новых месторождений в Казахстане и модернизация Актюбинской обогатительной фабрики там же.

УГМК тоже наращивает добычу сырья: подземный рудник ПАО «Гайский ГОК» (входит в УГМК) по итогам 2020 года добыл 8,3 млн т руды, что на 300 тыс. т выше уровня 2019 года и на 85 тыс. т больше плана. В 2021 году планируется довести объемы добываемой руды до 9 млн т.

На ближайшее будущее планы УГМК довольно масштабные – основные инвестиционные затраты компании направлены на развитие горного производства. В 2019 году ООО «Башкирская медь» начало строительство рудника для отработки Подольского и Северо-Подольского месторождения единым шахтным полем. Начало добычи на шахте «Северная» запланировано на 2027 год, на «Центральной» – в 2032 году. После выхода предприятия на полную загрузку объемы добычи составят 4,3 млн т в год. Предполагаемый объем инвестиций в проект оценивается в 50 млрд руб.

Учалинский ГОК готовится к освоению Ново-Учалинского месторождения. Выход рудника на проектную мощность в 1,6 млн т запланирован на 2024 год.

И конечно, нельзя обойти вниманием освоение нового и крупнейшего в России Удоканского месторождения. По мнению председателя Совета директоров Байкальской горной компании Валерия Казикаева, к ноябрю 2020 года готовность горно-металлургического комбината на Удокане оценивалась в 40%. Оборудование поставляет компания Outotec, на полгода ранее первоначальных сроков начались горно-капитальные работы – до ввода карьера в промышленную эксплуатацию планируется добыть более 1 млн т руды.

Как сообщил г-н Казикаев, сроки реализации проекта не изменились в связи с развитием пандемии коронавируса, к середине 2022 года планируется завершить строительство ГОКа и вскоре приступить к эксплуатации – начать промышленную добычу и переработку на уровне 12 млн т руды в год. По плану предприятие будет производить 135–137 тыс. т меди: половину в медных катодах и половину – в сульфидном концентрате.

Однако, невзирая на расширение собственной добычи, все российские производители меди пока импортируют медный штейн или цементационную медь (продукт первичной плавки или выщелачивания руды). Заметная доля роста этих поставок связана с перемещением сырья и прочих продуктов «Норникеля» из Финляндии в Россию и обратно в рамках оптимизации совместного производства. По итогам 2020 года импорт с северо-запада Европы к нам вырос более чем в 10 раз, до 39,7 тыс. т. Почти все остальное, по всем признакам, – закупки УГМК (табл. 1).

Отметим, что главным поставщиком медного сырья в 2017–2018 годах был Иран (около 40 тыс. т в год), но далее он совершенно пропал из таможенной статистики. Возможно, по причине роста собственного спроса на сырье: последнее время выпуск рафинированной меди в этой стране рос примерно по 15% в год и к началу текущего года достиг 280 тыс. т. Тогда как рост производства медного концентрата в Иране после выхода на уровень около 1 млн т в 2017 году практически прекратился.

Сейчас главным поставщиком штейна в Россию стала Чили, поставки откуда выросли почти вчетверо, до 95 тыс. т, а вот доля Мексики сократилась с 48 до 7%.

Помимо плавки руды значительное количество меди получается при переработке лома – но в России с ним дефицит, и довольно давно. Именно по этой причине РМК еще в 2016 году перевела Кыштымский медеэлектролитный завод полностью на обеспечение собственными полуфабрикатами с «Карабашмеди».

При этом импорт медного лома в Россию неумолимо растет: с 10 тыс. т в 2014 году до 93,2 тыс. т по итогам 2020 года. В числе основных стран-поставщиков регулярно присутствуют США, Киргизия и Германия, но однозначно устоявшегося потока не наблюдается – видимо, закупки идут везде. Зато с адресатами в нашей стране определенности много больше – практически весь лом поступает на заводы Свердловской области.

Как сообщала пресс-служба УГМК, «Уралэлектромедь» за прошлый год переработала 92 тыс. т цветного лома. Этот показатель стал рекордным и превысил на 30 % уровень переработки лома в 2019 году.

На нехватку медного лома для переработки указывает и экспортная статистика: с 2016 года его отгрузки из РФ упали до нескольких тысяч тонн в год, одновременно с резким «сжатием» поставок за границу медной катанки до 150–170 тыс. т.

Тем не менее благодаря описанным выше усилиям по обеспечению себя сырьем российские производители рафинированной меди уверенно наращивают ее экспорт. Поставки за границу в 2020 году составили 775,8 тыс. т, что на 10% больше показателя экспорта в аналогичном периоде 2019 г. и на 19% больше, чем в 2018 году (табл. 2).

Судя по всему, процесс расширения российского производства меди будет продолжаться. В 2019 году стартовал и в этом году должен завершиться проект модернизации «Карабашмеди», что позволит довести ее мощность до 230 тыс. т черновой (265 тыс. т анодной) меди в год. На Кыштымском медеэлектролитном заводе РМК реализует инвестиционный проект по перевооружению цеха электролиза меди (производительностью 125 тыс. т катодов в год). Реализация данных проектов позволит увеличить мощности РМК по выпуску катодной меди с 220 тыс. до 310 тыс. т в год. Совокупный объем инвестиций в оба проекта составит порядка 17,5 млрд руб.

Впрочем, не все инвестиции и наращивание добычи нацелены на отечественных производителей.

Постепенный выход на проектную мощность Быстринского ГОКа, перерабатывающего руду одноименного месторождения, привел только к быстрому увеличению объемов экспорта медного концентрата из Забайкальского края. Он составляет 85–90% всего вывозного потока меднорудного сырья из страны и направлен исключительно в Китай, до которого всего 90 км.

На востоке России есть еще один проект, вызывающий заметное количество вопросов, – Баимский ГОК.

С одной стороны, в будущем он может стать одним из крупнейших медных рудников в стране: ресурсы месторождения Песчанка по JORC оцениваются в 9,5 млн т меди, 16,5 млн тройских унций золота, 5,3 тыс. т серебра и 200 тыс. т молибдена. С другой, о нем давно говорят, но реальное освоение продвигается весьма небольшими шагами.

Структуры Романа Абрамовича приобрели лицензию на Баимскую площадь в 2008 году (срок лицензии – 25 лет) за 1,078 млрд руб. (на тот момент – примерно $45,5 млн). В партнеры прочили BHP Billiton, Rio Tinto, «Норникель» и китайские компании. По слухам, в 2012 году 75% месторождения предлагали BHP Billiton за $1 млрд, но падение цен на металлы поставило на сделке крест. Позднее Владимир Потанин был готов выкупить этот проект за $750 млн. В августе 2018 года казахстанская KAZ Minerals все-таки приобрела 75% месторождения за $675 млн с правом выкупа оставшейся части за $225 млн.

Поначалу инвестиции оценивались в скромные $1,8 млрд для комбината мощностью 30 млн т руды в год. У KAZ Minerals речь уже шла о $5,5 млрд, но мощность подняли до 60 млн т перерабатываемой руды в год. Запуск запланировали на 2024–2025 годы.

А дальше проект стал подтверждать все опасения, которые высказывались на протяжении последнего десятилетия. Что он находится в центре Чукотки, что там нет дорог, топлива, электроэнергии, людей. Доразведка позволила к лету 2020 года увеличить минеральные ресурсы и довести запланированную мощность ГОКа до 70 млн т в год, но бюджет проекта вырос до $7 млрд. Позже выяснилось, что российское правительство не собирается обеспечивать новое предприятие инфраструктурой, и KAZ Minerals была вынуждена признать, что «риски для проекта «Баимская» значительные и в последнее время возросли».

Строительство инфраструктуры (дорог, плавучей СПГ-электростанции и портового терминала) в значительной степени возложили на саму компанию, сроки реализации сдвинулись сначала на 2026 год, потом на конец 2027-го, а расходы уже оцениваются в $8 млрд.

Когда проект наконец будет реализован, добыча меди в концентрате ожидается на уровне 320 тыс. т в год. Но стадию рафинирования она будет проходить не в России, а, вероятнее всего, в том же Китае. И на российскую статистику по меди никак не повлияет (табл. 3).

Для нас более важным параметром представляется объем внутреннего потребления меди, но именно он в 2020 году обвалился. Не сказать, чтобы это стало неожиданностью – пандемия нанесла очевидный удар по потребительскому спросу. Да и в абсолютном выражении дела не так уж плохи: примерно до тех же цифр падение уже случалось в 2009 и 2015 годах. Очевидно, что нынешний спад наши заводы переживут, а с учетом дефицита меди на мировом рынке – еще и покажут неплохие финансовые результаты.

Но хотелось бы поставлять за рубеж не первичные продукты, а более технологичные изделия. Из последних новостей на этом фронте – освоение в конце 2020 года КМЭЗом выпуска фольги толщиной 35 микрон для литий-ионных аккумуляторов и печатных плат и инвестирование «Электрокабелем» 1 млрд руб. в модернизацию собственного производства. Периодически наши предприятия сообщают об освоении и поставках пусть не уникальной, но востребованной продукции. Российским медникам есть куда двигаться, расти и развиваться, ведь спрос на медь в обозримом будущем ожидается отменным.

Аналитическая группа "MetalTorg.Ru"