Красноярский алюминиевый завод для Сибири — почти то же, что для СССР Сталинград. Место славы и боев.
Здесь десятилетиями ковались трудовые династии и самая современная в стране металлургическая технология, и здесь же в последние годы было пролито немало крови.
...Как-то редакционный водитель рассказывал: "Хотел пристроиться алюминием поторговать — мелким оптом. Мне вежливо сказали, что вокруг легкого металла летают тяжелые свинцовые пули". Занимающий десятки гектаров площади на окраине Красноярска алюминиевый завод выбрасывает тысячи тонн плохоочищенных ядов, отравляя воздух над Енисеем больше, чем десятки других фабрик; жутковатое потрескивание высоковольтных линий — это половина всей энергии Красноярской ГЭС; сотни машин-иномарок возле центральной проходной — это не сходка блатных, а место парковки обычных работяг-электролизников. Полтора миллиарда долларов в год. Одиннадцать тысяч человек. Флер богатства и опасности — это и есть КрАЗ.
Ревут фабричные пожары
Единая цепочка индустриальных гигантов — гидростанция, глиноземный, алюминиевый заводы — была задумана еще Алексеем Косыгиным и предназначалась для советских самолетов и ракет. КрАЗ тридцать с лишним лет назад строили демобилизованные воины-пограничники. Судьба предприятия зеркально повторяет путь российской экономики конца прошлого столетия — приватизация, чехарда собственников и генеральных директоров, выстрелы и благотворительные акции.
Но есть и отличительные особенности. КрАЗ практически мгновенно интегрировался в мировой рынок, не переживая долгий или короткий период упадка. И здесь взошла звезда Анатолия Быкова — наверное, единственного в стране крупного бизнесмена, который за считанные годы завоевал известность у земляков-красноярцев, а потом уже и среди многих россиян. Без описания этих двух факторов, думается, вообще невозможно понять феномен красноярского алюминия, о котором теперь знает весь деловой мир. КрАЗ поднялся на новейших сырьевых технологиях в то самое время, когда быстрорастущие страны-"тигры" Юго-Восточной Азии остро нуждались в сравнительно дешевом первичном алюминии — ритмы экономики совпали, и в пересчете на общемировые цены красноярский завод стал зарабатывать до миллиарда долларов в год. Семьсот, восемьсот, девятьсот тысяч тонн крылатого металла: больше делал только Братский алюминиевый, но тот был постарше и не столь современно оборудован, как КрАЗ.
Возле завода, как и везде, образовались фирмы-трейдеры, в одной из них — "Мечте" — генеральным директором был Быков, учитель и спортсмен из городка Назарово. Акций государства на КрАЗе не было вообще, торговые игры с металлом шли втемную и круто. В начале девяностых пакеты по 10 процентов ценных бумаг оказались у Быкова и еще одного предпринимателя, уволившегося из органов МВД, — Геннадия Дружинина. По городу ползли слухи о колоссальных богатствах и сделках новых хозяев, о чеченских эмиссарах, присмотревшихся к долларовым оборотам предприятия, — но в то же время признанные лидеры мировой алюминиевой промышленности, "АЛКОА" и "Пешине", приезжали сюда подписать контракты, внедрить экологические очистительные линии, даже опыт перенять.
Заработки коллектива росли, средний уровень жалованья приближался к тысяче долларов: кто бы ни был владельцем Красноярского алюминиевого, приходилось понимать, что благосостояние растущих металлургических баронов держится на высококвалифицированном коллективе. Однако идеального бизнеса не бывает, даже для одного предпринимателя из дикой капиталистической России. В подбрюшье региона, рядом с мощнейшей в СНГ Саяно-Шушенской ГЭС, стремительно набирал обороты Саянский алюминиевый завод под руководством Олега Дерипаски. Тот, в отличие от Быкова, имел связи в высших эшелонах государства и быстро разделался с местными уголовно-промышленными элементами, всеми средствами давая понять общественности: к власти на крупных заводах приходят "белые воротнички".
Единственным тормозом роста молодого магната были ограниченные мощности СаАЗа — более 400 тысяч тонн первичного алюминия в год завод делать не мог. Дерипаска расширял свой бизнес в Самаре, Абакане и Москве, но в Красноярске ему мешали Быков и местная энергометаллургическая корпорация "Танако", находящаяся под политической "крышей" тогдашнего вице-губернатора и члена Совета Федерации Александра Усса. Будущий спикер законодательного собрания был в "Танако" членом совета директоров. В Красноярске хорошо понимали, что Дерипаска, берущий прибыли из-за значительно более низкой цены киловатта энергии, скоро перекупит КрАЗ; нужно было более сильное властное лобби, чем "красные директора" во главе с Олегом Сосковцом, прикрывающие империю СаАЗа.
Сначала Быков, в первом же туре взяв три четверти голосов, стал депутатом красноярского парламента. По его же собственным словам, алюминиевые короли дали новому губернатору Лебедю 10 миллионов долларов на социальную сферу — по другим данным, в обмен на эти деньги генерал должен был уступить Быкову всю экономику региона, от железной дороги до ГЭС и семи химических заводов Красноярска.Но между ними произошел конфликт, о котором также знала вся Россия, он закончился для Анатолия Петровича тюрьмой и судимостью, а для завода — уходом в картель "Русский алюминий", под крыло более могущественных олигархов, в том числе и Дерипаски.
Битва в пути
Сейчас Красноярский алюминиевый завод, полностью подконтрольный московским и зарубежным владельцам, будто линза, демонстрирует остальным заводам и коллективам края, что с ними станет через несколько лет. На предприятии доминируют две линии — усиление индустриальной силы завода и пренебрежение к социальной сфере. Примерно за год до появления на авансцене "Русского алюминия" команда Анатолия Быкова основательно подготовилась к идеологической войне с Дерипаской.
В пресс-службе КрАЗа создали специальный фонд для массового пиара, собрали досье на социальную и экономическую обстановку Саянского алюминиевого: факты удручали. Если в Красноярске благотворительные акции от самого Быкова и завода проводились не реже раза в месяц, то из Саяногорска приходили вести о сокращениях рабочих и служащих, о финансовом обмане коллектива и массовом свертывании общественных программ.
Но не все благополучно было и в Красноярске. Шла война за энерготарифы, и тогдашний генеральный директор завода Алексей Баранцев выводил на митинги до десяти тысяч человек. Однако ни всенародная любовь рабочих, ни организованная пропаганда, ни поддержка лоббистов во власти Быкову не помогли: из-за решетки управлять своей империей трудно. Весной 2000 года контрольные пакеты акций КрАЗа, Ачинского глиноземного завода и Красноярской ГЭС из региона ушли.
Интересно, что "Русский алюминий" не особенно заботился о своей репутации в крае — так же, как это делал Олег Дерипаска в Хакасии. Социальные проблемы алюминиевого завода тут же становились достоянием гласности, однако высшее руководство картеля заботилось только о менеджменте предприятия. Сторонник "Петровича" Баранцев был переведен в Братск, затем в "Нижегородские машины" с явным повышением, бывшие элитные штабисты Анатолия Быкова сегодня успешно трудятся на благо Дерипаски, а вот дела рабочих не блещут. Несмотря на увеличение выпуска металла на 100 тысяч тонн, коллектив за пять лет сокращен на три тысячи человек, средняя зарплата то поднимается, то падает, ряд социальных льгот похоронен.
Столкновение корпораций
Владельцы появляются перед публикой не чаще раза в полгода и объясняют такие трудности неблагоприятной конъюнктурой цен на алюминий на Лондонской бирже металлов. Впрочем, своего рода достопримечательностью Красноярска стал новый генеральный директор КрАЗа Данкен Хэддитч, австралиец, ни слова по-русски не знающий. В цехах он работает с переводчиком, отменно вежлив с персоналом и в редких интервью говорит, что русские рабочие, вопреки распространенному мнению, совсем не ленивы и квалифицированны, а вот среднее звено управления надо еще учить и учить.
Особо выделяются специфические отношения алюминиевого завода и "Норильского никеля", о которых, в отличие от "металлургических войн", не написано еще почти ничего. Раньше два сырьевых монстра прекрасно уживались в регионе — рынки сырья и сбыта у никеля и алюминия абсолютно разные, владельцы спокойно собирали прибыль и встречались только на сессиях и административных активах. Но с гибелью генерала Лебедя корпорациям пришлось столкнуться лоб в лоб: на губернаторских выборах. Дерипаска прилетел в Красноярск сразу же после катастрофы вертолета, объехал город как уже полноправный хозяин и скрылся — до осени.
Его ставленник Александр Усс до последнего молчал о спонсорах кампании, что давало Александру Хлопонину некоторое рекламное преимущество. Сплоченный "Норникель" не скрывал, что ставит "на хозяйство" своего управляющего, он оперативнее распоряжался силами и средствами, чем разрозненные инвесторы спикера — Дерипаска, Ходорковский и Быков. С приходом Хлопонина "Русский алюминий" и "Норильский никель" тут же стали делить энерготарифы и налоги: северянам, скупившим контрольный пакет "Красноярскэнерго", действовать было проще. С помощью своих массмедиа они довели до сведения аудитории, что алюминиевый завод вместо 380 миллионов рублей налогов платит только 80; ответным ходом стала стая журналистских "уток" о продаже КрАЗа за границу, "Норникелю" или вообще с молотка. Эти игры не мешали работать олигархам, но резко дестабилизировали общественность и создали впечатление, что и у тех, и у других металлургических коллективов проблемы с деньгами. Норильчане снизили платежи в казну с 75 до 44%, КрАЗ вообще не объявляет о том, как намерен рассчитываться за многолетние недоплаты в бюджет края и города, и общие, расходная и приходная, величины кошелька территории даже с учетом инфляции заметно снизились. В целом же ситуация на КрАЗе весьма похожа на то, как зависит вся Россия от нефтяной трубы, — скачки цен на сырье вызывают и налоговые колебания, а признаков возврата активов в страну и край не было вообще с начала экономических реформ.
Вместе с тем особых оснований для пессимизма пока тоже нет. Сырьевая база и основные производственные фонды металлургической "цепочки", по расчетам экспертов, продержатся еще более тридцати — сорока лет, все громче слухи об отмене толлинговых операций, которые, несмотря на сиюминутную выгоду, все же губительны стратегически — с ними собственный рынок не построить никогда.
Досье
Красноярский алюминиевый завод выпускал до 900 тысяч тонн первичного алюминия в год. Небольшое снижение производства в ОАО "КрАЗ" отмечалось в середине девяностых годов: по сообщениям руководителей завода, каждый год выплавлялось 750-760 тысяч тонн металла. Сегодня пресс-службы предприятия сообщают, что вал снова увеличивается до 900000 тонн, что составляет 27% выпуска первичного алюминия в России.