«Меня беспокоит инвестиционный климат в стране…»
Новости Аналитика и цены Металлоторговля Доска объявлений Подписка Реклама
18.09.2003
«Меня беспокоит инвестиционный климат в стране…»
Алексей Мордашов, председатель совета директоров «Северстали» – одного из трех крупнейших отечественных меткомбинатов, рассуждает об особенностях ведения металлургического бизнеса в России, о взаимоотношениях с зарубежными партнерами и конкурентами и о своем взгляде на развитие отечественной бизнес-среды.


Карьера Алексея Мордашова в некоторой степени типична для России: работал экономистом, затем скупал акции, после чего начал управлять крупным меткомбинатом. Зарабатывает деньги, расширяет сферу своего влияния и проводит реструктуризацию приобретаемых активов. Необычна его тактика ведения бизнеса: предприниматель сделал свою компанию одной из самых информационно прозрачных в России и теперь пытается защищать свои интересы, участвуя в ряде общественных организаций. Несмотря на такое стремление к максимальной публичности, промышленная группа Мордашова тем не менее остается в числе наиболее активных участников борьбы за собственность. Динамично растущая «Северсталь-Групп» сегодня объединяет более 120 предприятий, на которых работают около 150 000 человек. Их совокупный оборот составляет $2,8 млрд, при этом основным центром прибыли продолжает оставаться металлургический гигант «Северсталь». С которого, кстати, и начался нынешний бизнес Алексея Мордашова десять лет назад.


«Ко»: На металлургическом рынке заметна тенденция: по цене металл зарубежных производителей приближается к российской продукции. Как это может отразиться на предприятиях отечественной металлургии?

Алексей Мордашов: Скорее я бы выразился по-другому: цены на российском рынке движутся в сторону зарубежных. Однако разница между ценами в России и на мировом рынке сохраняется – для российских потребителей цены сегодня по-прежнему ниже, чем за рубежом. Так что для нас экспортировать металл пока вполне прибыльно, хотя экспортные поставки постепенно снижаются. В прошлом году 48% произведенной продукции мы экспортировали, 52% составили домашние продажи. В этом году около 40% пойдет на экспорт, остальное будет продано внутри страны.

«Ко»: Вы говорите о более низких ценах на металл в России, чем за рубежом. Общеизвестным фактом является то, что производительность труда и уровень его оплаты в России гораздо ниже, чем в развитых западных странах. Какие с этим связаны проблемы?

А.М.: Действительно, цены во многом определяются производительностью труда и уровнем заработной платы. В России более низкая производительность, и труд здесь оплачивается ниже. Отчасти из-за этого и цены на внутреннем рынке более низкие. Однако очевидно, что главным фактором, определяющим уровень цен, является равновесие спроса и предложения. Пока российские потребители покупают достаточно маленькие объемы высококачественного металла и выпускают из него немного дорогих качественных изделий, они не станут дорого за него платить. Как долго это будет продолжаться, не знаю. Надеюсь, что рынок все-таки будет расти, ситуация постепенно изменится.

«Ко»: Российские металлурги активно приобретают промышленные активы за рубежом. Насколько оправданно предположение, что это делается с целью обойти торговые ограничения на поставки металла?

А.М.: Я не думаю, что желание обойти квотные ограничения в Европе или США является главной движущей силой. Хотя, конечно, мы заинтересованы в увеличении поставок на эти рынки с самыми высокими ценами и требованиями к качеству. Мы хотим, чтобы у нас были качественные клиенты. И это отнюдь не вопрос престижа, это чистая экономика, которая к престижу имеет косвенное отношение. Западные производители зачастую не в состоянии вести свой бизнес на таких рынках эффективно, потому что у них большие издержки. И даже при высоких ценах они не зарабатывают много денег. Российские производители сегодня имеют уникальную позицию: у нас гораздо более низкие издержки производства при достаточно высоком качестве. Поэтому если мы получим хороший выход на западные рынки, то сможем существенно увеличить свою эффективность и улучшить ситуацию на рынках в целом.

Покупка предприятий за рубежом, таким образом, объясняется двумя факторами. Во-первых, расширением бизнеса и выходом в более высокие переделы. Обычно российские металлурги заинтересованы в перекатных мощностях. Можно покупать дополнительные активы за рубежом, из своего полуфабриката катать на них продукцию и зарабатывать на этом дополнительные деньги.

Второй фактор – дополнительный доступ на рынок, который уже есть у этих заводов. Причем он необязательно связан с обходом квот. Ограничения всегда имеют срок действия. Не думаю, что доступ российских металлургов к западным рынкам будет квотироваться вечно. Тем более что Россия получила статус страны с рыночной экономикой. Можно рассчитывать, что нам будет гораздо легче защищать свои интересы в случае будущих антидемпинговых расследований. Так что мы говорим о доступе на рынки в коммерческом смысле этого слова.

«Ко»: Какие в таком случае у вас взаимоотношения с крупнейшим в Европе производителем стали – компанией Arcelor?

А.М.: С прошлого года у нас есть совместное с Arcelor предприятие «СеверГал», которое на 75% принадлежит «Северстали». На нем будет производиться оцинкованный металл высшего качества, потребителями которого, как предполагается, станут прежде всего автомобильные заводы. Мы рассчитываем на то, что в России будут строиться автомобильные заводы, развиваться автомобильные производства, для которых нужен будет качественный металл. Поэтому потребителем «СеверГала» может стать и наше автомобилестроительное подразделение «Северстальавто». В целом мы очень довольны сотрудничеством с Arcelor.


«Ко»: Весной этого года «Северсталь» выкупила у ОМЗ бизнес по производству оборудования для металлургии. Каковы ваши планы в сфере машиностроения?

А.М.: «Северстальмаш», стопроцентная «дочка» «Северстали», является отделившимся от металлургического комбината ремонтным производством. На «Северстали», как и практически на всех крупных советских комбинатах, была собственная ремонтная мастерская. Прежнее руководство компании развило ее до гигантских размеров: 2000 человек, сотни станков. Фактически было создано огромное машиностроительное производство. Мы приняли решение превратить его в самостоятельный машиностроительный завод и создали с этой целью дочернюю компанию. «Северстальмаш» будет производить металлургическое оборудование как для нужд «Северстали», так и для рынка, в том числе и зарубежного.

«Ко»: То есть бизнес, который начинался с металлургического комбината, сейчас развивается в нескольких направлениях: производство продукции все более высокого передела и – по ранее принятой терминологии – производство «средств производства»?

А.М.: У этих направлений есть общая черта: мы идем вверх по цепочке создания стоимости. В общем, мы являемся поклонниками интегральной модели: считаем более правильным в российских условиях контролировать всю цепь создания стоимости. Можно считать, что сталь в среднесрочной перспективе – хороший продукт, однако через 20 – 30 лет могут возникнуть проблемы, связанные с ростом издержек, изменением насыщенности рынка. Западные коллеги через это уже прошли.

Сегодня же мы вправе рассчитывать на больший рост потребления металла внутри страны. Россия принадлежит к группе государств с относительно низким уровнем ВВП на душу населения. Рост этого показателя при таких исходных условиях обычно приводит к опережающему росту потребления стали. Сегодня среднедушевое потребление стали в России меньше 100 кг в отличие от 400 – 600 кг в странах Западной Европы и США. В советские времена этот показатель приближался к 150 кг.

«Ко»: В чем заключается роль сырьевых проектов в бизнесе «Северсталь-Групп»?

А.М.: Есть еще причины, из-за которых «Северсталь» пошла в диверсификацию. Нам нужно обеспечивать надежное снабжение основного производства, снижать издержки, повышать качество по всей цепи создания стоимости. Мы считаем, что можем успешно с этим справляться, для чего и занимаемся сырьевыми проектами. Сегодня «Северсталь-Ресурс» контролирует угольные предприятия «Воркутауголь» и «Кузбассуголь», c их помощью мы полностью покрываем свои потребности в коксующемся угле и даже рассчитываем, что будем продавать часть угля на рынке, так как у нас есть избыточные мощности. Кроме того, нам принадлежит горнорудное предприятие «Карельский окатыш», и «Оленегорский ГОК» («Олкон») в Мурманской области. Эти предприятия процентов на 85 обеспечивают нас железорудным сырьем. Оставшуюся часть мы покупаем на рынке, прежде всего у Ковдорского ГОКа (принадлежит «Группе МДМ». – Прим. «Ко»).

«Ко»: Недавно приобретенные вами «Кузбассуголь» и «Воркутауголь» обеспечивают «Северсталь» необходимым коксующимся углем – ценным энергоресурсом, без которого производство металла невозможно. Можно предположить, что консолидация угольных активов объясняется вашим стремлением обеспечить энергетическую безопасность «Северстали».

А.М.: Позвольте уточнить. Существует классификация входящих факторов производства, по которой коксующиеся угли традиционно относятся к сырью. Иногда их называют «топливной частью шихты». Можно ли это считать энергетикой и рассматривать обеспечение углем как энергетическую стратегию, не знаю. Когда мы говорим об обеспечении коксом, мы говорим о сырьевой безопасности. Что касается «энергетической безопасности», то это обеспечение электроэнергией и природным газом.

Если вернуться к нашей традиционной терминологии, то покупка предприятий, производящих коксующиеся угли, – это часть нашей стратегии сырьевой безопасности. Как я уже говорил, мы намерены контролировать всю цепочку создания стоимости, в том числе предприятия, которые обеспечивают физическое наличие сырья, позволяющего нам производить металлургическую продукцию. Это позволяет повышать эффективность наших предприятий, снижать их издержки. Не только гарантированно получать уголь, но получать его еще и по разумным ценам.

«Ко»: Какую долю составляют расходы на сырье в себестоимости металлургического производства?

А.М.: Без учета транспортных расходов 15 – 17% приходится на железорудное сырье, около 12% – на уголь. Если же считать вместе с перевозками, то около 50%.

«Ко»: «Северсталь» в процессе борьбы за «Кузбассуголь» и «Воркутауголь» тесно взаимодействовала с «Группой МДМ». На какой платформе базируются ваши договоренности с представителями этого угольного гиганта?

А.М.: У нас налажены хорошие взаимоотношения с «Группой МДМ». Одно время мы были партнерами в компании «Кузбассуголь», где МДМ владела миноритарным пакетом, выкупленным у других акционеров (участников консорциума «Русская сталь». – Прим. «Ко»). Также мы были партнерами в Воркуте. После завершения там приватизационного аукциона (38,4-процентный госпакет акций «Воркутауголь», ведущей компании Печорского бассейна, был продан в конце июня. – Прим. «Ко») мы приняли решение, которое нам представляется здравым. «Группа МДМ» заинтересована в энергетических углях – это часть их стратегии в электроэнергетике. «Северсталь» заинтересована в коксующихся углях – это часть нашей стратегии в металлургии. На таком основании и были разделены угольные активы. «Энергетику» забрала МДМ, мы забрали коксующиеся угли.

«Ко»: Вы выкупили у МДМ 75% плюс 1 акцию в компании «Печоруголь». С какой целью было сделано это приобретение?

А.М.: «Печоруголь» – холдинговая компания, которая владеет пакетами акций угольных предприятий, принадлежащих Республике Коми: шахты Воргашорской, предприятий «Воркутауголь», «Интауголь». Участие в «Печоругле» оформляет наши взаимоотношения с администрацией Коми, совместно с которой мы пытаемся провести реструктуризацию угольных активов республики.

«Ко»: Из каких источников вы собираетесь брать средства на развитие всех этих проектов?

А.М.: В основном это будут собственные средства.

«Ко»: Вы имеете в виду рекордные промежуточные дивиденды «Северстали» (4,28 млрд руб.) за первое полугодие, которые близки к чистой прибыли компании, полученной в первом квартале текущего года?

А.М.: Да, эти деньги пойдут на финансирование смежных активов. Владельцы контрольного пакета акций «Северстали» (84% акций компании контролируют близкие к Алексею Мордашову структуры. – Прим. «Ко») решили инвестировать средства в сырьевые активы, которые требуют реструктуризации.

«Ко»: В 2002 году вы сменили должность гендиректора «Северстали» на пост председателя совета директоров компании и передали значительные полномочия по оперативному руководству металлургическим комбинатом. В чем, по вашему мнению, заключается специфика взаимоотношений владельца компании и наемных менеджеров?

А.М.: Здесь нет единого ответа, все индивидуально в каждом конкретном случае. Эти отношения могут зависеть от компании, от среды, в которой она работает, от самих людей. То есть вопрос «должен или не должен владелец компании принимать участие в ее оперативном управлении» заранее не имеет определенного ответа. На мой взгляд, он зависит от следующих вещей. Во-первых, от среды бизнеса. В дружелюбной обстановке, когда работают законы, акционеры в большей степени могут позволить себе полагаться на структуру своей компании и меньше участвовать в непосредственном управлении. Далее, очень важно, в каком состоянии находится сам бизнес. При стабильной устойчивой работе степень вовлеченности основных акционеров в оперативное управление может быть низкой. Напротив, при реструктуризации владельцы бизнеса принимают активное участие в управлении. Однако самое главное, наверное, – это личные преференции: нравится или не нравится менеджер. Все играет роль: возраст, состояние здоровья. Так сложилось, что в России владельцы часто занимаются управлением компанией в силу того, что бизнес, как правило, проходит реструктуризацию, среда не очень развита, да и акционеры обычно все молодые и энергичные.

«Ко»: Вы являетесь членом Российского союза промышленников и предпринимателей, возглавляете в нем рабочую группу по вступлению России в ВТО и реформе таможенной политики. Какие у этой организации перспективы? Действительно ли в последнее время РСПП сбавил свою активность?

А.М.: Главный смысл организации, на мой взгляд, заключается в том, что бизнес-элита страны – крупный бизнес как минимум – демонстрирует готовность взять на себя ответственность за то, что в стране будет происходить. Это называется английским словом commitments («обязательства». – «Ко»). Крайне важно, чтобы крупный бизнес отошел от своих эгоистических интересов и начал думать о том, как в целом улучшить ситуацию в стране. В рамках РСПП как раз объединились люди, готовые принимать на себя ответственность и что-то делать. Перспективы? Я не сказал бы, что активность организации стала ниже. Мы будем участвовать во многих процессах, если они будут полезны обществу. Конечно, есть много проблем, однако не думаю, что можно говорить о закате РСПП.

«Ко»: Английское слово commitment иногда употребляется еще в одном значении, которое с недавних пор соответствует взаимоотношениям между силовыми ведомствами и представителями крупного бизнеса, – «заключение под стражу». Как вы относитесь к конфликту правоохранительных органов и нефтяной компании ЮКОС?

А.М.: Я не настолько глубоко посвящен в этот конфликт, чтобы делать какие-то выводы – это еще слишком рано. Однако я бы очень хотел, чтобы ситуация разрешилась как можно скорее. Больше всего меня беспокоит инвестиционный климат в стране. Несомненно, что он страдает. Конфликт оказывает влияние и на многие другие вещи, вплоть до кредитных ставок. Так что было бы здорово, если бы инцидент с ЮКОСом был исчерпан и мы могли бы говорить о восстановлении доверия инвесторов к России.

Конечно, крупный и мелкий бизнес живут в естественной среде. Вполне нормально, что к ним могут быть предъявлены претензии со стороны правоохранительных органов. Прокуратура имеет право проводить расследования в случаях бизнес-конфликтов. Более того, это ее прямая обязанность. Однако в тюрьме находится человек, и это серьезное ущемление прав и свобод, которое должно иметь серьезное оправдание. Я не уверен, что для хозяйственных преступлений такого рода, как то, в котором обвиняется господин Лебедев, неизбежной мерой пресечения должно быть заключение под стражу.

«Ко»: Изменяет ли случай с ЮКОСом порядок взаимоотношений между бизнесом и властью?

А.М.: Нет, я так не думаю. Не могу сказать, что вижу здесь какую-то новую тенденцию. Поэтому о кардинальном изменении политики, стратегии взаимоотношений бизнеса и власти я бы не стал говорить.

Павел Сухов "Компания"

Выставки и конференции по рынку металлов и металлопродукции

    Установите мобильное приложение Metaltorg: